Геронтопсихологія - Долинська Л.В. - Возрастание роли билатерального регулирования в онтогенетической эволюции человека

Билатеральное регулирование определяет соотношение состояний и компонентов данного текущего процесса в отдельно взятый промежуток времени. Вместе с тем по мере накопления жизненного опыта, тренировки нервных процессов и свойств нервной системы, повышения уровня саморегулирования организма в зрелом возрасте роль билатерального регулирования в онтогенезе возрастает. Мы имеем в виду его отношение как дополнительного контура регулирования к основному, т. е. иерархической, кортико-ретикулярной системе регулирования. Самым сложным и пока таинственным, почти совершенно неизвестным является соотношение обоих контуров регулирования в процессах старения и особенно в глубокой старости.

Ранее нами было высказано предположение о том, что снижение кортикального тонуса в глубокой старости есть свидетельство не столько ослабления работоспособности самих корковых клеток, сколько ослабления ретикулярных импульсов, выполняющих двойную функцию по отношению к коре - энергетическую и информационную (в неспецифических сигнализациях, связанных с гомеоста-зом и метаболизмом). Это предположение ведет далее к допущению, что при расшатывании кортико-ретикулярных связей и ослаблении ретикулярных основ иерархической системы регулирования следует ожидать двух противоположных результатов: 1) соразмерного ослабления индукционных отношений между обоими полушариями, т. е. расшатывания дополнительного контура - билатерального регулирования, и 2) компенсаторного усиления дополнительного контура при ослаблении основного. Последнее, конечно, может быть временным и относительным фактом, допустимым при известном пределе истощения энергетических ресурсов ретикулярной системы.

Исследование индивида в конкретный момент его жизни требует понимания противоречивых связей между возрастно-половыми и индивидуально-типическими особенностями. Уместно учесть именно этот фактор взаимосвязи свойств индивида, когда обсуждается вопрос о названных противоположных эффектах. Можно допустить, что в зависимости от индивидуально-типических особенностей возрастная динамика глубокой старости может развиваться в двух противоположных направлениях: конвергентного развития регуляторных систем (схождения и однонаправленные изменения, ослабление кортико-ретикулярной и билатеральной систем регулирования) и дивергентного их развития (расхождения до определенного предела, компенсаторного усиления билатеральной системы при ослаблении кортико-ретикулярной).

Общеизвестно, что именно в глубокой старости наиболее контрастны индивидуально-типические особенности в смысле общего жизненного тонуса и умственной сохранности. Эти контрасты вполне укладываются в наши представления о конвергентном и дивергентном типах отношений между кортико-ретикулярной и кортико-билатеральной системами регулирования.

Однако если конвергентный тип легко объясним, поскольку ослабление коркового тонуса есть следствие ограничения и ослабления его энергетической базы в ретикулярной формации, то дивергентный тип развития ставит перед учеными трудную проблему.

Можно допустить, что компенсаторное усиление билатеральной системы при ослаблении кортико-ретикулярной происходит только путем все большей организованности информационных потоков, противостоящих энтропии. Но такое допущение нельзя считать правильным, так как в живой системе в отличие от технических устройств информационная масса увеличивается соразмерно с увеличением энергетических потоков, производимых метаболическими процессами. Поэтому следует прибегнуть к другому допущению, а именно, что при дивергентном типе развития (возможном только в поздних фазах онтогенеза, т. е. в итоге высокого развития функциональных систем и накопления жизненного опыта) происходит и усиленная компенсация энергии, необходимой для оперирования колоссальными массами организованной в различные системы информации. Это допущение включает, следовательно, предположение, что большие полушария не только потребляют, но и производят энергию, во всяком случае часть ее, необходимую для их рефлекторной, аналитико-синтетической работы.

Именно это предположение обосновано нами в гипотезе билатерального регулирования, согласно которой такое регулирование сочетает управление информационными и энергетическими потоками таким образом, что в каждый отдельный момент каждая из гемисфер головного мозга выполняет по отношению к другой то информационную, то энергетическую функцию. Такое предположение, конечно, может быть доказано только большим числом специальных исследований. Однако нам оно представляется полезной рабочей гипотезой, с помощью которой можно найти подступы к изучению дивергентного типа развития регуляторных систем в процессе старения.

Пособием к изучению конвергентного и дивергентного типов развития в глубокой старости может служить интересное исследование И.Т. Бжалавы, факты которого разбирались выше. Вот как И.Т. Бжалава описывает индикаторы, позволившие ему определить в одном случае - косность, а в другом - пластичность установки у глубоких стариков. Из наблюдений над течением угасания фиксированной установки видно, что ответная реакция характеризуется течением противоположного направления (если человеку в установочном опыте в левую руку давался большой объект, то, когда ему предлагали равные объекты, он уверял, что у него в правой руке больший объект). Как показала проверка, ответная реакция остается неизменной на этой первой, т. е. контрастной, фазе действия установки. "... в этом заключается и косность установки, обнаружившаяся у 42% стариков"25.

Что касается пластичности установки (58%), то она определялась сменой контрастной фазы фазой ассимилятивной, когда в результате многократной подачи равных объектов контрастная иллюзия слабеет и уступает место ассимиляции. "Теперь, - пишет И.Т. Бжалава, - из равных объектов большим кажется объект в той же руке, в которой в установочных опытах предлагался большой объект"26.

Сопоставим эти факты с фактами, полученными Б.И. Хачапуридзе на детях, в общем, на испытуемых, которые моложе на целую сотню лет, чем испытуемые И.Т. Бжалавы. Б.И. Хачапуридзе нашел, что у них ассимилятивная иллюзия является эффектом активированной "природной тенденции переоценки", а контрастная - эффектом "фиксированной установки". Если распространить это объяснение на явления пластичности установки в глубокой старости, то это означает, что сенсорная асимметрия, активируемая в процессе образования установки, способствует ее преобразованию. Напротив, в случаях косной установки у глубоких стариков контрастная иллюзия (эффект самой фиксированной установки, по Б.И. Хачапуридзе) не сменяется ассимилятивной, т. е. сложившейся у человека стереотипией сенсорной асимметрии.

Следует к тому же учесть, что именно благодаря все возрастающей дифференциации парных органов (дублеров) усиливается функциональная асимметрия в разнообразных направлениях, а вместе с тем и возможность фазовой смены ее на симметрию. Ослабление или полное стирание различий между дублерами означает не только ослабление функциональной асимметрии, но и возможность смены ее на симметричное функционирование органов в соответствии с объективными условиями среды.

Не исключено, что гомологичные мозговые структуры становятся все более гомодинамичными и происходит ослабление гетеродинам-ности этих структур, характеризующих парную работу больших полушарий головного мозга человека. Именно такое состояние и ослабление билатеральных связей мы, очевидно, имеем в случае косной установки у глубоких стариков. Напротив, случаи пластичности установки в глубокой старости относятся к дивергентному типу развития за счет компенсаторного усиления билатерального регулирования.

В этих случаях имеет место парадоксальное для современного человека явление, которое, надо надеяться, станет обычным, повседневным для будущего человека - воспроизводство мозговых ресурсов и резервов в процессе самой нервно-психической деятельности человека как личности, субъекта труда, познания и общественного поведения.

Ананьев Б.Г. Возрастание роли билатерального регулирования в онтогенетической эволюции человека // Человек как предмет познания / Б.Г. Ананьев. - СПб.: Питер, 2001. - С. 112-128, 135-137, 173-187.