Экономическая теория - Бутук А.И. - § 1. ОСНОВНЫЕ ВЕХИ В ИСТОРИИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ

С экономикой мы сталкиваемся непрерывно, хотя и не всегда отдаем себе в этом отчет. В буквальном смысле экономика [от греч. oikonomike — искусствоведения домашнего хозяйства (oikos — дом, nomas — закон)] — это искусствоведения домашнего хозяйства или наука о законах хозяйства. Она пронизывает всю нашу жизнь. И мы вынуждены выполнять ее жесткие требования. Их игнорирование, так или иначе, рано или поздно приводит к негативным результатам. Чтобы их было как можно меньше, необходимо, прежде всего, знать законы, присущие хозяйственным процессам.

§ 1. ОСНОВНЫЕ ВЕХИ В ИСТОРИИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ

Изучение хозяйственных законов началось еще в древнем мире, когда наука, как известно, представляла собой нерасчлененную систему знаний, не подразделяясь на особые отрасли. Следовательно, в то время экономической науки как специальной области познания не существовало. Но экономические проблемы, вставшие перед людьми, исследовались древними мыслителями Индии, Китая, Египта, Греции и Рима. Известное внимание в своих учениях уделяли им такие древнегреческие философы, как Ксенофонт, Платон и Аристотель. Эту эстафету от них приняли ученые Древнего Рима, прежде всего Катон Старший и Варрон. Мы не имеем возможности рассмотреть здесь их воззрения на хозяйственную жизнь. Они подробно характеризуются в специальных курсах истории экономических учений-.

Экономическая теория выделилась в самостоятельную сферу знаний лишь в эпоху становления буржуазных отношений, предопределивших доминирование рыночных регуляторов [от лат. regulate — упорядочивать] хозяйственной жизни над внеэкономическими. Добуржуазные социально-экономические системы строились на внеэкономических методах принуждения к труду и поэтому не требовали специальных исследований законов, имманентных [от лат. immanens — свойственный, присущий] хозяйственным процессам. Только с расширением и углублением товарно-денежных отношений такая потребность стала насущной и для непосредственных субъектов хозяйственной деятельности, и для правящих кругов, нуждающихся в определенных ориентирах для выбора своего поведения в рыночной среде. Последняя в то время характеризовалась стихийностью, хотя и регламентировалась известным образом феодальными пережитками.

Первой школой [лат. schola, от греч . schole — школа] экономической теории как самостоятельной отрасли познания стал меркантилизм [от итал. mercante — торговец]. Один из видных представителей этой школы А. Монкретьен опубликовал в 1615 г. свою книгу "Трактат политической экономии". С этих пор наука, исследующая общие проблемы экономической теории, получила название "политическая экономия ". В буквальном смысле этот термин означает законы хозяйственного устройства общества или хозяйственные законы общественного устройства. Основные же постулаты [от лат. postulatum — требование] меркантилизма строились на тезисе о том, что единственной сферой производительного труда, т. е. труда, увеличивающего общественное богатство, является торговля, прежде всего внешняя. Ведь сторонники данной школы отождествляли общественное богатство с денежным металлом (золотом и серебром), которого тем больше поступало в страну, чем быстрее развивался экспорт товаров (их вывоз за пределы страны). Насколько это верно, можно установить, ознакомившись с соответствующими темами курса. Здесь же отметим, что меркантилисты проповедовали политику активного протекционизма [от лат. protectio — защита] в целях обеспечения превышения вывоза товаров из страны над их ввозом. Между прочим, политикам, выступающим за отделение украинской экономики от прежнего хозяйственного пространства СССР, как и прозападным либералам [от лат. liberate — касающийся свободы, свободный], отдавшим отечественный рынок поставщикам из дальнего зарубежья, есть чему поучиться и у представителей этой школы.

Следующим важным этапом в развитии политической экономии стала физиократия [от греч. physis — природа, kratos — власть]. Ее представители — Ф. Кенэ и А.Р. Тюрго — выступали против меркантилистов в качестве сторонников свободной торговли. Они полагали, что единственно производительным трудом является труд не в сфере торговли, а в сфере сельского хозяйства. Этот исходный тезис физиократов, который оправдан только в смысле исторического примата [от лат. primatus — первенство, главенство] сельского хозяйства по отношению к промышленности и торговле, нашел свое отражение в знаменитых таблицах Ф. Кенэ, где впервые предпринята попытка схематически описать процесс общественного воспроизводства и оборота ресурсов между различными социальными группами.

Аграрную [от лат. agrarius — земельный] ограниченность физиократов преодолели такие великие экономисты-теоретики, как У. Петти, А. Смит и Д. Рикардо. Не случайно их называют классиками политической экономии. Они стали основателями трудовой теории стоимости, глубоко исследовав законы и категории товарного производства: товар, деньги, закон стоимости, закон взаимодействия спроса и предложения, а также взаимосвязь заработной платы, прибыли, ренты. На их подробной характеристике мы остановимся в дальнейшем. Тут же заметим, что очень многие положения классиков остаются применимыми и к современной экономике.

В 40-х годах XIX в. возникла марксистская политическая экономия, названная так по имени автора гигантского теоретического труда "Капитал". Ее еще называют пролетарской политической экономией из-за входящего в "Капитал" и другие работы К. Маркса и его единомышленников учения о революционной миссии [от лат. nrissio — посылка, поручение] рабочего класса. Как известно, учение об этой миссии пролетариата было воплощено в жизнь в нашей стране под руководством последователя К. Маркса В.И. Ленина и большевистской партии. Но у К. Маркса были и другие сторонники: Э. Бернштейн, К. Каутский, Р. Гильфердинг. Будучи социал-демократами, они отрицали революционный экстремизм [от лат. extremus — крайний] большевиков, отстаивая реформирование экономических отношений капитализма в целях обеспечения социальной защищенности и социальной справедливости с позиции работников наемного труда. И сегодня, когда не следует ставить знак равенства между марксизмом и большевизмом, правомерно помнить об отличии Маркса-экономиста от Маркса-вождя мирового пролетариата. При рассмотрении соответствующих тем можно убедиться в том, что теория прибавочной стоимости К. Маркса, его трактовка такого товара, как рабочая сила, заработной платы, прибыли, средней прибыли, цены производства, ренты, цены земли и многих других экономических категорий и законов является более обоснованной, чем все, иные.

Несколько ранее марксистской политической экономии и как ее теоретический антипод возникла теория факторов производства, которая вульгаризировала [от лат. vulgaris — обыкновенный, простой] многие положения классической политической экономии. Она имела две разновидности, связывающие создание стоимости, слагаемой из доходов (процента на капитал, заработной платы и земельной ренты), либо с функционированием трех факторов производства — капитала, трактуемого как средства производства, труда и земли (наиболее видный представитель — Ж.Б. Сей), либо с субъективными "жертвами" владельцев факторов производства (теория "воздержания" Н.У. Сениора, теория "отсрочки" Ф. Бастиа).

Во второй половине XIX в. наряду с вульгарной политической экономией, адепты [от лат. adeptus — достигший] которой пытались доказать социальную гармоничность экономических отношений капитализма, появился целый ряд новых школ в экономической науке. Среди них можно выделить:

австрийскую школу, заложившую основы теории предельной полезности, согласно которой ценность благ определяется не затратами общественно необходимого труда, а субъективными оценками покупателя и продавца;

школу Дж.Б. Кларка, основавшего теорию предельной производительности, в которой под предельным продуктом понимался некий естественный, справедливый уровень дохода, выплачиваемый каждому из факторов производства. Она являлась продолжением теории трех факторов производства, предполагавшей, что каждый фактор производства (труд, капитал, земля) участвует в создании общественного продукта и получает соответствующий доход в форме заработной платы, прибыли и ренты;

математическую школу (Л. Вальрас, В. Парето и др.), отводившую математическим методам решающую роль, в изучении экономических явлений и усматривавшую основную задачу экономической теории в установлении количественных показателей, характеризующих поведение отдельных производителей и потребителей. Все эти направления познания хозяйственной жизни прямо или косвенно противостояли трудовой теории стоимости и рассматривались их представителями в качестве антипода марксистскому экономическому учению. Однако, на наш взгляд, все действительно научное в них может быть соединено с основными положениями учений А. Смита, Д. Рикардо и К. Маркса. Если в процессе такого соединения абстрагироваться от всего одностороннего в названных концепциях, то результатом будет не аморфная смесь разнородных взглядов, а общая теоретическая картина, отражающая многие грани объективной экономической реальности.

Самый разрушительный кризис перепроизводства, потрясший буржуазное общество в 1929—1933 гг. и получивший название Великой депрессии [от лат. depressio — подавление], наглядно показал объективную потребность в известном регулировании рыночных процессов со стороны государства. Теоретически эту потребность и основные компоненты механизма ее реализации выразил английский экономист Дж.М. Кейнс в книге "Общая теория занятости, процента и денег", вышедшей в свет в 1936 г. Кейнсианство акцентирует внимание на анализе макроэкономических величин (национальный доход, капитальные вложения, занятость, потребление, сбережение и др.). Предмет исследования кейнсианства — количественные закономерности в соотношении этих величин. Основные цели кейнсианства — поддержание эффективного спроса и полной занятости. На характеристике тех методов, посредством которых сторонники Кейнса пытались достичь этих целей, мы остановимся при рассмотрении экономических циклов. Данная концепция долго пользовалась широкой популярностью и применялась многими правительствами западных стран в качестве теоретической базы их экономической политики.

Однако, начиная с 70-х годов, кейнсианство стало подвергаться все более активной критике, прежде всего со стороны монетаризма (неолиберализм, неоконсерватизм, неоклассицизм). Ее главные представители М. Фридмен, Ф. Найт, Г. Саймоне, Дж. Стиглер выступают против вмешательства государства в экономику, уверяя, что рыночный механизм в состоянии обеспечить ее функционирование. Экономические кризисы они связывают не с противоречиями общественного производства, а с нарушениями в кредитно-денежной сфере и ошибками в экономической политике; отвергают кейнсианские методы финансового регулирования, считая главным инструментом воздействия на экономику варьирование размерами денежной массы. В 80-х годах монетаризм [от лат. moneta — чеканный слиток] потеснил кейнсианство на политическом Олимпе многих стран. Впрочем, это отнюдь не означает, что кейнсианские методы регулирования не используются ими в экономической политике: практически, наблюдалось лишь известное ограничение вмешательства государства в экономику.

История экономической мысли, конечно, гораздо более богата по сравнению с тем, как она здесь изложена. Множество школ экономической теории здесь даже не упоминалось, поскольку они не являются предметом данного курса. Что же касается развития экономических процессов в нашей стране после 1917 г., то они, как известно, находились под жестким прессом партийно-государственного контроля, вследствие чего экономическая наука оказалась пронизанной догматизмом [от греч. dogma — учение, установленное мнение], начетничеством и схоластикой [от лат. scholasticus — школьный, ученый] вплоть до последнего времени — времени утверждения плюрализма мнений.

Ученые-экономисты, которые в рамках прежней системы осмелились на инакомыслие, были репрессированы. Достаточно напомнить о трагической судьбе таких отечественных теоретиков, получивших мировое признание, какими являются Н.Д. Кондратьев и А.В. Чаянов. Сегодня, когда гласность, точнее свобода слова, снимает административно-политические преграды на пути развития экономической науки, можно надеяться на ее бурный прогресс, который возможен, однако, только при условии недопущения в сферу экономической науки любой конъюнктурщины [от лат. conjungo — связываю, соединяю] на почве идеологической борьбы, а также школярского списывания теоретических доктрин [от лат. doctrina — учение], господствующих где-либо, в том числе на западе, к чему у нас так склонны, особенно в последние годы.