Психология развития и возрастная психология - Кулагина И.Ю. - ПРЕДИСЛОВИЕ

Человек живет в пространстве времен: в прошлом, в настоящем, в будущем, в параллельном времени. Порой он оказывается вообще вне времени. При этом, в каком бы времени он ни находился, в каждый момент времени в нем присутствуют (он присутствует?) все три цвета времени. Настоящее без примеси прошлого и будущего вызывает страх, ужас. Строго говоря, каждый момент человеческой жизни представляет собой элементарную, разумеется, виртуальную единицу вечности. Если бы это было не так, у человека никогда бы не возникло представления о вечности. Значит, человек все претерпеваемые, освоенные и преодоленные им виды времени, как, впрочем, и освоенные им виды пространства, носит с собой. Их виртуальность не должна смущать. Они воспринимаются реальнее, чем сама реальность. Правда, вечность люди все же догадались подарить богам. О. Мандельштам когда-то говорил о пространства внутреннем избытке. Равным образом, в человеке присутствует и внутренний избыток времени, даже, возможно, в большей степени, чем пространства. Когда человек не умеет его укрощать, избыток превращается в дефицит времени. Но этот же избыток времени собирается в "мгновении - длении", в "вечном мгновении"; благодаря ему возникают "состояния абсолютной временной интенсивности" (Г.Г. Шпет), возникает "настоящее будущее поле" (Л.С. Выготский), или "мир чудовищной актуальности" (М.К. Мамардашвили), когда "меньше года длится век" (Б.Л. Пастернак). М.М. Бахтин такие состояния называл "вневременным зиянием между двумя моментами времени". Время имеет не только астрономическое, но и энергичное измерение: силы притяжения прошлого и будущего не равны. Есть "цепь, связывающая с прошлым, и луч -с будущим" (В.В. Кандинский). Бл. Августин говорил о том, что только через напряжение действия будущее может стать настоящим. Без напряжения действия будущее навсегда останется там, где оно есть. Августин, конечно, имел в виду потребное будущее: непотребное приходит само, становясь таким же настоящим.

Все сказанное позволяет поверить в идею В. Хлебникова о существовании "Государства Времен". Если это кому-то покажется слишком торжественным или невероятным, пусть попробует возразить Л. Кэрроллу по поводу того, что "время - действующее лицо". Ведь лицо выше государства! А раз лицо, то с ним, как минимум, следует быть вежливым, что и делают авторы настоящей книги, посвященной возрастной психологии, т. е. развитию человека во времени. Вне категории развития психология как наука едва ли возможна, поскольку человек никогда не равен самому себе. Он либо больше, либо меньше самого себя. Ему непрерывно приходится преодолевать не только пространственные, социальные, но и "хронологические надолбы и рвы" (Г. Адамович), выбираться из "хронологической провинции" (С.С. Аверинцев).

В свете сказанного вся психология должна была бы быть возрастной, точнее, психологией развития. Этому мешает то, что мы весьма смутно представляем себе, что такое возраст, что такое возрастная норма и есть ли она вообще. "Норма развития", действительно, звучит странновато, так как норма родственна границе, пределу, стандарту, наконец. Но ведь то, на что способно человеческое тело, никто еще не определил, и никто не опроверг это давнее утверждение Спинозы. Значительно продуктивнее говорить о развитии как норме.

Мы, конечно, знаем, что есть время астрономическое, есть время содержательное, мерой которого являются наши мысли и действия, есть время психологическое, в котором присутствует весь человек со всем своим прошлым, настоящим и будущим, есть время духовное, доминантой которого являются представления человека о вечности, о смысле, о ценностях. Психологическое и духовное время перпендикулярны непрерывному астрономическому и дискретному событийному времени. На этой перпендикулярной оси (осях) строится высокий ли, низкий ли внутренний человек. Высота зависит от того, окажется ли человек на пересечении множества времен или запутается в их сетях. В первом случае он сможет сам выбрать осмысленный вектор своего дальнейшего движения, роста, развития, деятельности; во втором - окажется заложником, пленником внешних обстоятельств. Конечно, в развитии человека немалую роль играет случай, судьба, но еще большую - собственное усилие. Далеко не каждому выпадает оказаться в нужное время в нужном месте. Мне уже приходилось извлекать полезные для психологии уроки из творчества О. Мандельштама. Приведу еще один из эссе поэта "Разговор о Данте": "Дант никогда не вступает в единоборство с материей, не приготовив орган для ее уловления, не вооружившись измерителем для отсчета конкретного капающего или тающего времени. 6 поэзии, в которой все есть мера и вращается вокруг нее и ради нее, измерители суть орудия особого свойства, несущие особую активную функцию. Здесь дрожащая компасная стрелка не только потакает магнитной буре, но и сама ее делает". Подобные орудия, функциональные органы, новообразования создает и человек. В этом, собственно, и состоит суть развития. О. Мандельштам, например, умел слышать время. Он описал его шум. Человек всегда находится в живом, жизненном времени, которое отличается от хронологического времени жизни. Жизненное время определяет и жизненное пространство, жизненный мир человека, которому в книге уделено большое внимание. Зависимость, разумеется, взаимная. Художник Р. Пуссет-Дарт назвал одну из своих композиций "Время есть разум пространства. Пространство есть плоть времени". Вместе они составляют хронотоп (термин A.A. Ухтомского), являющийся результатом и условием развития сознательной и бессознательной жизни. Хронотоп, как и все живое, упорно сопротивляется концептуализации. Его образ дал С. Дали в своих растекшихся часах на картине "Упорство памяти". Он же его и прокомментировал: "...это не только фантастический образ мира; в этих текучих сырах заключена высшая формула пространства-времени. Этот образ родился вдруг, и, полагаю, именно тогда я вырвал у Иррационального одну из его главных тайн, один из его архетипов, ибо мои мягкие часы точнее всякого уравнения определяют жизнь: пространство-время сгущается, чтобы, застывая, растечься камамбером, обреченным протухнуть и взрастить шампиньоны духовных порывов - искорки, запускающие мотор мироздания".

Приведенные образы времени, пространства, хронотопа не так-то просто имплантировать в тело психологии, в том числе и в тело психологии развития. Развитие человека нелинейно, не поступательно. О. Мандельштам писал, что "прообразом исторического события - в природе служит гроза. Прообразом же отсутствия событий можно считать движение часовой стрелки по циферблату". Это полностью относится и к развитию культуры, в которой, согласно Ю.М. Лотману, сочетаются постепенные и взрывные процессы. Это же относится и к развитию отдельного человека. Оно, если происходит, событийно, в нем имеются незапланированные грозовые события, взрывы, взлеты, падения, новые рождения, описанные авторами кризисы. Сказанное столь же несомненно, сколь и трудно поддается изучению, поскольку траектория развития каждого человека уникальна, неповторима, непредсказуема. В этом сложность и прелесть науки о развитии человека; она вопреки всему все же возможна, что хорошо демонстрирует книга, которую предстоит прочесть читателю. Наука о психическом развитии человека представлена в ней как итог (разумеется, не последний) усилий многих поколений ученых, которые понимали драматичность и трагичность человеческого развития, вынося это понимание за скобки изложения своих результатов. Авторы настоящей книги последовали их примеру. Трагедия и драма - это все же прерогатива искусства. Впрочем, читатель с ним встретится в книге. Но многое ему придется самому вчитывать в эпическое изложение хода развития, представленное в ней.

Это можно делать так, как сделал я в настоящих заметках. Можно (и нужно) делать это по-своему. Полезно попробовать в описаниях авторов узнать самого себя. Со своей стороны скажу, что такое узнавание в психологии развития достигается легче, чем в академической общей психологии.

В книге представлены не только детство и юность. В ней представлена и зрелость, что в нашей литературе встречается не часто. При ее чтении следует помнить, что достижения каждого возраста обладают непреходящей ценностью. Мой учитель - выдающийся детский психолог A.B. Запорожец заботился об амплификации детского развития и не советовал проявлять неразумную торопливость, ускорять переход ребенка с одной стадии развития на другую. Нужно помнить и завет П.А. Флоренского о том, что гений - это сохранение детства на всю жизнь, а талант - это сохранение юности на всю жизнь.

Доктор психологических наук, профессор, академик РАО

В.П. Зинченко