История социологии - Зборовский Г.Е. - § 2. Предсоциологический этап. Взгляды П.Я. Чаадаева и К.Д. Кавелина

Теперь рассмотрим те отечественные идеи и теории, которые подготовили возникновение социологии и составили содержание ее, так называемого предсоциологического этапа. Во временном отношении — это XVIII и первая половина XIX в. Именно в XVIII в., который принято в литературе называть веком просветительской философии, закладывались основы социальной мысли России. Конечно, в этом сыграли свою значительную роль петровские преобразования в стране. Их противоречивое влияние на последующее развитие общественной мысли, очевидно. Главная проблема, которая была поставлена в "повестку дня" и которая, кстати сказать, по сию пору не "снята", — по какому пути развиваться России: должен ли это быть национальный, самобытный, отечественный путь или необходимо использовать в первую очередь европейский социальный опыт.

В XVIII в. предлагались различные варианты развития России, прежде всего в плане ее социально-политического устройства, характера власти и роли государства в жизни общества. Существовали идеи укрепления этой роли, вплоть до признания необходимости авторитарного и деспотического социально-политического управления (Ф. Прокопович, В.Н. Татищев). Этим взглядам противостояли идеи либерального характера, сформулированные Д.С. Аничковым, СЕ. Десницким, Я.П. Козельским, А.Н. Радищевым. Они акцентировали внимание на отдельных сторонах развития России, связанных с деятельностью общины (Аничков), хозяйственными, экономическими и трудовыми процессами (Десницкий), уничтожением крепостничества и самодержавия (Радищев) и др.

В первой половине XIX в. формулируются новые концепции, сыгравшие немалую роль в появлении социологии. Они касаются обоснования идеи историзма (Н.И. Надеждин), революционного преобразования общества как необходимого условия его прогрессивного развития (П.И. Пестель), наконец, введения новой позитивной науки об обществе — социологии (В.Н. Майков).

Одной из ключевых фигур в социальной мысли России в первой половине XIX в. был Петр Яковлевич Чаадаев (1794—1856), внесший своим знаменитым философическим письмом 1829 г. заметный вклад в направление социологического поиска. Оно было первым среди восьми писем, написанных в 1829—1831 гг. и ходивших в рукописном варианте на французском языке по стране. В 1836 г. письмо было переведено на русский язык и опубликовано в журнале "Телескоп", вызвав при этом гнев и ярость императора Николая I. Журнал был запрещен, все, имевшие отношение к его выпуску, строго наказаны, самого же автора письма объявили сумасшедшим и заключили под домашний арест. Какие же идеи вызвали столь непримиримую реакцию власть имущих?

В письме Чаадаев рассматривал роль и место русского народа в истории цивилизации, давая ему крайне негативную и низкую оценку. Он писал: "Дело в том, что мы никогда не шли вместе с другими народами, мы не принадлежим ни к одному из известных семейств человеческого рода, ни к Западу, ни к Востоку, и не имеем традиций ни того, ни другого. Мы стоим как бы вне времени, всемирное воспитание человеческого рода на нас не распространилось... То, что у других составляет издавна самую суть общества и жизни, для нас еще только теория и умозрение" [1989. С. 18].

Автор письма стремится доказать, что у России нет традиций, что все в этой стране основано на подражании и заимствовании, что она живет без правил и убеждений. В этом смысле она выпадает из единства исторического процесса и находится в стороне от общечеловеческого прогресса, существует вне мировых традиций, без прошлого и будущего. "Мы живем, — писал он в этой связи, — лишь в самом ограниченном настоящем, без прошедшего и без будущего, среди плоского застоя... выделенные по странной воле судьбы из всеобщего движения человечества, не восприняли мы и традиционных идей человеческого рода. А между тем на них основана жизнь народов, из этих идей вытекает их будущее и происходит их нравственное развитие. Если мы хотим, подобно другим народам, иметь свое лицо, мы должны сначала как-то переначать у себя все воспитание человеческого рода. К нашим услугам — история народов, и перед нашими глазами — итоги движения веков" [Там же. С. 20]. Трагическая и безысходная картина жизни России дополняется фиксацией ее полного одиночества в мире, бесцельности бытия в нем: "Одинокие в мире, мы миру ничего не дали, ничего у мира не взяли, мы не внесли в массу человеческих идей ни одной мысли, мы ни в чем не содействовали движению вперед человеческого разума, а все, что досталось нам от этого движения, мы исказили" [Там же. С. 25]. Трудно нарисовать более мрачную реальность, из которой в то время Чаадаев не видел выхода. Правда, в последующем он занял более оптимистическую позицию, утверждая, что у России есть возможность правильного социального выбора, связанного с решением проблем социального порядка и использованием плодотворных идей, накопленных человечеством.

Значение критических воззрений Чаадаева состоит в том, что они дали толчок для появления двух основных направлений социальной мысли в России — западничества и славянофильства, направлений, не только противостоявших друг другу на арене идейного столкновения и конфликта, но и превратившихся в тот духовно-теоретический стержень, вокруг которого стали впоследствии формироваться многие социологические концепции. Главный пункт противоборства состоял в понимании сущности и путей социального развития России.

Авторы западнических концепций признавали приоритет общечеловеческих социальных образцов и моделей на основе рационалистического западного идеала и доказывали необходимость их насильственного внедрения. Авторы славянофильских теорий, наоборот, отрицая такой путь, убеждали в необходимости естественного и органического развития отечественной культуры за счет доминирования национальных ценностей, образцов, идеалов и традиций. Наиболее яркие представители первого (западнического) направления — В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Н.Г. Чернышевский, второго (славянофильского) — КС. Аксаков, И. В. Киреевский, А.С. Хомяков.

Нас эти направления интересуют не столько в плане их роли в духовной жизни России, сколько с точки зрения выявления содержавшихся в них идей, имевших социологическое значение. Говоря о таких взглядах западников, отметим среди них: рассмотрение в качестве основного субъекта социально-преобразовательных процессов народов и классов; акцент на революционном характере изменений в обществе (особенно со стороны революционного крыла западничества); подчеркивание роли социальных конфликтов в жизни общества; стремление выявить единство мировой истории и определить ее закономерности и др. Что касается славянофилов, то для социологической науки в России имели особое значение такие их идеи как: признание особой роли духовной детерминации социального поведения людей; подчеркивание самобытности культурных типов; характеристика общины как основной экономической, социальной и культурной формы жизни в обществе; рассмотрение социальной эволюции как наиболее органичного тина развития и перехода общества от одного состояния к другому.

Различия в позициях западников и славянофилов попытался преодолеть Константин Дмитриевич Кавелин (1818—1885), и в этом его главное значение на пути "собирания" социологии в России. Стремясь преодолеть недостатки и ограниченность каждого из двух основных направлений отечественной социальной мысли, он своими идеями по существу завершает предсоциологический этап и создает необходимые предпосылки для непосредственного перехода к конституированию социологической науки. Его главная мысль состоит в необходимости нахождения таких форм и путей развития России, которые позволили бы органически сочетать лучшие достижения человечества (они в работах ученого выступают как европейские) и национальный опыт. То и другое, взятое порознь, ведет к негативным результатам. В статье "Наш умственный строй" Кавелин писал: "Принимая из Европы без критической проверки выводы, сделанные ею для себя из своей жизни, наблюдений и опытов, мы воображаем, будто имеем перед собой чистую, беспримесную научную истину, всеобщую, объективную и неизменную, и тем парализуем собственную свою деятельность в самом корне, прежде чем она успела начаться" [1989. С. 316]. Чтобы этого не было, необходимо развивать самобытное начало собственной жизни, придающее ему "отличную от всех других физиономию", стремиться к высокой нравственности народа. "Только когда у нас разовьется индивидуальное начало, когда народится и на Руси нравственная личность, может измениться и наша печальная ежедневная действительность" [Там же. С. 318].

С личностью, прежде всего с ее внутренним саморазвитием, нравственностью и культурой, связывал общественный прогресс Кавелин. Исследователи его творчества справедливо отмечают, что именно в трактовке прогресса как внутреннего саморазвития личности (а не изменения внешних социальных форм) оказался заложен переход к субъективной социологии, которая стала одним из доминирующих направлений развития этой науки в России.