Социология - Бачинин В.А. - Преступление как средство самопознания

У преступника, как и у всякого человека, существуют экзистенциальные проблемы, хотя и обретают они в его сознании особый характер и специфическую направленность.

Криминальная мотивация с позиции позитивизма предстает в виде разнообразных комбинаций таких элементов, как аффекты, эмоции, волевые импульсы, действия внешних стимулов, реакции на них и т. д. В свете же экзистенциального подхода данная могивационная сфера предстанет уже как средоточие нравственных, мировоззренческих, экзистенциальных смыслов, ценностных и нормативных ориентации.

Для криминального разума главные цели сосредоточены не в самом преступлении, а в смысле и ценностях сверхкриминального характера. Из всех экзистенциалов он выше всех ставит свободу. Но если в сознании цивилизованного субъекта с развитым нравственно-правовым сознанием свобода неотрывна от понимания своей ответственности перед бытием, социумом и самим собой, то в криминальном сознании присутствует только первая часть этой оппозиции, трансформирующаяся в сознание своего права на вседозволенность.

При встраивании мотивов преступления в систему ценностных ориентации во внутреннем мире человека происходят существенные сдвиги и деформации. Основная логическая работа по наделению преступления рациональным, идейным, экзистенциальным смыслом выполняется чаще всего рассудком. При этом возможны два основных направления рассудочно-экзистенциальной логики. Первый путь заключается в том, что преступление наделяется определенным экзистенциальным смыслом, включается в контекст жизненно важных ценностей индивидуального сознания.

Второй путь предполагает ликвидацию криминальным сознанием всех препятствий на пути к преступлению, своеобразную расчистку внутреннего пространства, ведущего к нему. В результате создается некий смысловой вакуум, когда все возможные охранительно-запретительные возражения правового, этического, религиозного характера оказываются как бы "по ту сторону" актуальной реальности, утрачивают для криминально ориентированного сознания свою действенность.

Для него становится характерным ощущение бессмысленности и никчемности всей той нормативно-ценностной реальности, которую создала цивилизация и которая окружает человека, превращая его существование в непрерывное лавирование между заграждениями, состоящими из моральных требований и правовых запретов.

Преступление как средство самопознания

В особых случаях преступление может выступать как средство экзистенциального самопознания личности, как способ постижения ею высшего жизненного смысла, не доступного пониманию иными путями. Если человека одолевает соблазн заглянуть за черту дозволенного, правомерного и тем самым прояснить для себя некие значимые, крайне важные субстанции, то эту криминальную мотивацию следует считать трансгрессивно-экзистенциальной. Так, бескорыстное ограбление, совершенное Раскольниковым, — это бессмыслица лишь с меркантильно-прагматических позиций. Но с экзистенциальной точки зрения его преступление — это акт испытания всего, что составляло суть и смысл его существования. То, что он называл необходимостью "убить для себя", способом почувствовать себя не "тварью дрожащей", а человеком высшего разряда, было нацелено на то, чтобы испытать истинность собственной модели мира и тех принципов, на основе которых она была построена. Одновременно преступление давало возможность не только испытать судьбу и благосклонность фортуны, но и проверить устойчивость и действенность общепринятых нравственно-правовых норм.

Для экзистенциально ориентированного субъекта криминального сознания преступление необходимо, чтобы при испытании пределов своих сил и возможностей суметь заглянуть за метафизическую черту запретного. Человеком движут при этом не столько прагматические соображения, сколько трансгрессивно-экзистенциальная потребность в ощущении вкуса запретного плода. В итоге он свободно, по собственной воле устремляется навстречу нравственной катастрофе, начинает скользить по наклонной к экзистенциальной бездне. Ему может казаться, что через преступление способна открыться некая высшая истина, недоступная большинству обычных людей. Имеющая не только социальный, но и экзистенциальный смысл, она не может прийти извне, а обретается только личными усилиями. Чтобы добыть ее, необходимо самому переступить черту закона. Только так можно почувствовать себя выше тех, кто на это не способен и живет, не имея отваги стать "переступником", и кому высшая истина недоступна.

Преступление в качестве предельной экзистенциальной ситуации способно обнажать краеугольные противоречия бытия, приподымать завесу над тайной человека и человеческого существования. Через него обнаруживается то, что никогда бы не проявилось, не шагни человек за черту закона.

У Шекспира есть мысль о том, что мы знаем, кто мы есть, но не знаем, чем мы можем стать. Экзистенциальная функция преступления как раз заключается в том, чтобы позволить человеку узнать, кем он становится в критической ситуации пребывания по ту сторону добра, справедливости, человечности. Пребывая за чертой закона, человек приобретает некий темный, запредельный опыт, который, в свою очередь, способен стремиться к самовозрастанию, подталкивать к дальнейшим действиям соответствующего характера, обещать новые знания о запретном и еще большее расширение пространства свободы от норм и законов.

В подобных ситуациях происходит коварная подмена. Трансгрессивная природа человека заставляет его стремиться к острым переживаниям, связанным с преодолением самых трудных преград. Ему хочется сильных, полных драматизма впечатлений, которые позволили бы ощущать полноту бытия. И когда он не находит таких переживаний и потрясений на уровне позитивной социальной деятельности, он может ради них пойти по деструктивно-криминальному пути. В таких случаях преступление представляется ему сравнительно легкодоступным средством достижения высокого накала страстей. Но происходящая при этом подмена конструктивных начал деструктивными заводит личность в итоге в экзистенциальный тупик, где вместо обретения смысла жизни обнаруживается его утрата.