Менеджмент - Питер Друкер - Что дальше?

Мы так упорно готовимся к будущему, что уже сейчас можем представить, как оно будет выглядеть. Но а как насчет будущих тенденций и событий, о которых мы пока и не подозреваем? Если и можно что-либо предсказывать с уверенностью, так это то, что будущее будет развиваться самым непредсказуемым образом.

Возьмем, например, информационную революцию. Практически все уверены в двух моментах: во-первых, она происходит с невероятной скоростью, и, во-вторых, ее последствия будут более радикальными, чем все, что мы видели прежде. Но это ошибка, причем серьезная ошибка. И по скорости, и по влиянию информационная революция явно похожа на двух своих предшественниц, которые случились за последние двести лет, — первую промышленную революцию конца XVIII-начала XIX века и вторую промышленную революцию конца XIX века.

Первая промышленная революция, которая началась после изобретения Джеймсом Ваттом усовершенствованного парового двигателя в середине 1770-х годов, сразу же оказала огромное влияние на все мировоззрение Запада, но не привела к серьезным социальным или экономическим изменениям, пока в 1829 году не была изобретена железная дорога, а в последующие десятилетия — предоплаченная почтовая служба и телеграф. Точно так же изобретение компьютера в середине 1940-х годов, что было равнозначно паровому двигателю в условиях информационной революции, подстегнуло воображение людей, но только сорок лет спустя, с расширением Интернета в 1990-х годах, информационная революция начала приводить к заметным экономическим и социальным изменениям.

Сегодня мы так же беспокоимся из-за растущего неравенства в доходах и из-за появления супербогачей, например Билла Гейтса из Microsoft. И тем не менее тот же внезапный и необъяснимый рост неравенства и то же появление супербогачей были характерны и для первой, и для второй промышленных революций. Те первые супербогачи по сравнению со средним доходом и средним благосостоянием своего времени были намного богаче, чем Билл Гейтс сегодня по сравнению со средним доходом и средним благосостоянием в Америке.

Эти параллели достаточно поразительны и близки, чтобы можно было почти со стопроцентной уверенностью говорить, что, как и в случае с первыми промышленными революциями, основное влияние информационной революции на общество нового типа нам только предстоит испытать. Десятилетия XIX века, последовавшие за первой и второй промышленными революциями, были самыми новаторскими и плодотворными периодами, начиная с XVI века, когда создавались новые институты и новые теории. Первая промышленная революция превратила фабрику в центральную производственную организацию и основной источник богатства. Фабричные рабочие стали первым новым социальным классом после появления рыцарей в доспехах более чем за тысячу лет до того. Дом Ротшильдов, который в качестве ведущей финансовой силы в мире оформился после 1810 года, был не только первым инвестиционным банком, ной первой многонациональной компанией после Ганзейского союза и семейства Медичи в XV веке. Первая промышленная революция среди всего прочего привела к появлению интеллектуальной собственности, универсальной инкорпорации, ограниченной ответственности, профсоюзов, кооперативов, технических университетов и ежедневных газет. В результате второй промышленной революции появились современная государственная гражданская служба, коммерческий банк, школа бизнеса и первые виды неручной работы для женщин.

Две промышленные революции также помогли появиться на свет новым теориям и идеологиям. Коммунистический манифест стал ответом на первую промышленную революцию, а политические теории и теоретики, которые сформировали демократические институты XX века (государство всеобщего благосостояния Отто Бисмарка, христианский социализм, Фабианское общество в Великобритании, государственное управление бизнесом в США), появилась в ответ на вторую промышленную революцию. Сюда же относится и научный менеджмент Фредерика Уинслоу Тэйлора (начиная с 1881 г.), позволивший резко повысить производительность труда.

Большие идеи

Вслед за информационной революцией сейчас мы снова видим появление новых институтов и теорий. Новые экономические регионы — Европейский Союз, NAFTA (Североамериканское соглашение о свободной торговле) и предлагаемая зона свободной торговли для обеих Америк -не являются примерами ни свободной торговли, ни протекционизма в привычном понимании. Это попытка найти новый баланс между и тем и другим, между экономическим суверенитетом национального государства и вненациональным принятием экономических решений. Точно так же, до сих пор не было ничего похожего на корпорацию Citigroup, инвестиционный банк Goldman Sachs или группу ING Baring, которые сегодня доминируют в мире финансов. Это уже не многонациональные, а трансконтинентальные организации. Деньги, с которыми они работают, почти в полном объеме находятся вне контроля правительства или центрального банка какой-либо страны.

Кроме того, возрастает интерес к утверждениям австро-американского экономиста Йозефа Шумпетера о динамическом неравновесии как единственном стабильном состоянии экономики, о креативном разрушении как движущей силе экономики и новых технологиях как основном, если не единственном, агенте экономических перемен, которые полностью противоречат более ранним экономическим теориям, основанным на понятии равновесия как экономической норме, финансовых операциях как движущих силах современной экономики и технологии как внешнем факторе.

Все это говорит о том, что самые серьезные перемены почти наверняка нас еще только ожидают. Также можно не сомневаться, что общество 2030 года будет значительно отличаться о современного. Информационные технологии в нем не будут доминировать или вообще оказывать заметное влияние. Конечно, они будут важны, но при том появятся и другие, не менее важные технологии. Основными характеристиками нового общества, как и его предшественников, будут новые институты, новые теории, идеологии и проблемы.

Вывод

Ряд ключевых утверждений, на основе которых когда-то строилась корпорация, сегодня претерпевают изменения. О некоторых из них речь пойдет в главе 7. Особенно важно остановиться на двух утверждениях. Во-первых, специализированный характер знаний, снижение расходов накоммуникацию и пересечение технологий оказывают огромное влияние на складывавшееся в течение ста лет стремление объединить отдельные направления деятельности корпорации в виде иерархической структуры. Во-вторых, развитие и рост бизнеса все больше происходят не в пределах самой корпорации, а с помощью заключения партнерских соглашений, создания совместных предприятий и альянсов, миноритарного участия в капитале и договоров ноу-хау с организациями из разных областей и с разными технологиями. Таким образом, процесс интеграции начинает двигаться в обратном направлении и превращается в дезинтеграцию. Привлечение и удержание этих разнообразных групп станет главной задачей менеджеров в корпорации нового типа. Люди в этих группах не имеют постоянной связи с бизнесом. Возможно, ими и не нужно управлять, но их работу необходимо делать продуктивной. Следовательно, им нужно поручать те задания, в которых максимальную пользу могут принести их узкоспециализированные знания. Кроме того, они должны быть довольны условиями труда.