Менеджмент - Питер Друкер - Случай четвертый: Критический обзор — урок главного редактора

Примерно в то же время, опять же в Гамбурге, когда я был стажером, я услышал историю, которая помогла мне понять, что такое совершенство. Это история Фидия - величайшего скульптора Древней Греции. Около 440 г. до н.э. ему поручили изваять статуи, которые до сих пор, 2400 лет спустя, находятся на Парфеноне в Афинах. Эти скульптуры считаются одними из лучших произведений западной цивилизации. Статуями восхищались все, видевшие их, но когда Фидий предъявил счет за выполненную работу, казначей Афин отказался оплачивать его. "Эти статуи, - сказал он, - стоят на крыше храма, на самом высоком холме в Афинах. Люди увидят только переднюю их часть. Ты же требуешь оплатить работу по высечению их спин, которые останутся невидимыми".

"Ош ибаетесь, — возразил Фидий, - Их видят боги". Помню, я прочел это вскоре после того, как послушал Фальстафа, и эти слова меня поразили. Я не всегда поступал в соответствии с ними, иногда делал то, что, как мне хотелось надеяться, боги никогда не заметят, но все же я всегда знал, что человек должен обязательно стремиться к совершенству, даже если только боги увидят его.

Когда меня спрашивают, какая из моих книг считается лучшей, я с улыбкой отвечаю: "Следующая". Но на самом деле это не шутка. Я вкладываю в эти слова тот же смысл, что и Верди, который говорил, что в восемьдесят пишет оперу в попытке добиться совершенства, которое от него всегда ускользало. Хотя сейчас я старше, чем был Верди, когда писал своего Фальстафа, я по-прежнему работаю над двумя книгами, каждая из которых, надеюсь, будет лучше, важнее и ближе к совершенству, чем все мои предыдущие работы.

Случай третий: непрерывное обучение - решение журналиста

Через несколько лет я переехал во Франкфурт, сначала работал стажером в брокерской конторе, затем, когда после обвала фондового рынка в октябре 1929 года эта фирма разорилась, я в двадцать лет поступил на работу в крупнейшую франкфуртскую газету как обозреватель финансовых вопросов и внешней политики. Я по-прежнему оставался студентом юридического факультета, потому что в то время можно было легко перевестись из одного европейского университета в другой. Юриспруденция меня все так же не интересовала, но я помнил уроки, которые мне преподали Верди и Фидий. Журналист должен писать на самые разные темы, поэтому я решил, что если хочу стать хорошим журналистом, то должен выучить хоть что-то по очень многим вопросам.

Газета, в которой я работал, выходила днем. Мы начинали работу в шесть утра и заканчивали в четверть третьего, когда последний номер поступал в печать. Поэтому я стал заставлять себя учиться во второй половине дня и по вечерам: международные отношения и международное право, история социальных и юридических институтов, общая история, финансы и т.д. Постепенно у меня сложилась система, которой я придерживаюсь до сих пор. Раз в три-четыре года я выбираю новый предмет. Это может быть статистика, история средневековья, японское искусство, экономика — что угодно. Трехлетнего изучения, конечно же, мало, чтобы в совершенстве овладеть предметом, но достаточно, чтобы разбираться в нем. Так, более шестидесяти лет я продолжал учиться, по одному предмету за раз. Так я не только приобрел значительный багаж знаний, но и оставался открытым для новых дисциплин, новых подходов и методов, поскольку в каждом из изученных мною предметов приняты собственные предположения и применяются собственные методы.

Случай четвертый: Критический обзор — урок главного редактора

Следующий случай, о котором я хочу рассказать, позволивший мне постоянно развиваться и расти и интеллектуальном плане, — это урок, который мне преподал главный редактор газеты, один из ведущих специалистов своего дела в Европе. В нашей редакции работали очень молодые люди. В двадцать два года я стал одним из трех ответственных редакторов, но не потому, что отличался особыми талантами. На самом деле я никогда не был первоклассным журналистом ежедневной газеты. Но в то время (1930 г.), в Европе не хватало людей, способных занять такую должность, т.е. людей в возрасте около 35 лет. Все они погибли во время Первой мировой войны. Поэтому даже на самые ответственные посты приходилось брать таких молодых людей, как я.

Примерно такую же ситуацию я обнаружил в Японии, когда впервые отправился туда через десять лет после окончания Тихоокеанской войны, в середине 1950-х годов.

Главный редактор, которому в то время было около сорока, прилагал все силы, чтобы научить и дисциплинировать своих молодых помощников. Каждую неделю он обсуждал со всеми нами выполненную работу. Дважды в год, сразу после Нового года и перед началом летних отпусков в июне, мы проводили субботу и воскресенье за обсуждением нашей работы, сделанной за предыдущие полгода. Редактор всегда начинал с того, что нам удалось, после чего переходил к тому, что мы попытались сделать хорошо. Затем он останавливался на вещах, к работе над которыми мы подошли не слишком ответственно. Наконец, он подвергал нас язвительной критике за то, что мы сделали плохо или не смогли сделать вообще. Последние два часа такой встречи отводились на то, чтобы спрогнозировать нашу работу на предстоящие шесть месяцев: на чем мы должны сконцентрироваться? Что нам нужно улучшить? Чему каждый из нас должен научиться? Еще через неделю все мы должны были представить главному редактору свою программу работы и обучения наследующие полгода.

Мне очень нравились такие совещания, но я забыл о них, как только ушел из газеты.

Почти десять лет спустя, уже переехав в Соединенные Штаты Америки, я вспомнил о них. Именно тогда, в начале 1940-х годов, я стал профессором крупного факультета, начал собственную консультационную практику и стал издавать свои книги. Тогда я и вспомнил, чему нас учил главный редактор из Франкфурта, и каждое лето выделял две недели, чтобы критически оценить свою работу за предыдущий год, начиная с того, что мне удалось успешно, затем рассматривая то, что можно было бы сделать лучше, потом -то, что мне не удалось, и то, что я должен был сделать, но не сделал. Я устанавливаю приоритеты в своей работе консультанта, писателя и преподавателя.

Ни разу еще мне не удавалось до конца выполнить план, составленный в августе, но он помогал мне жить по принципу Верди, который призывал стремиться к совершенству, хотя оно всегда ускользало и до сих пор ускользает от меня.